Казачество в Бейском районе. Форпост Монокский
Форпост Монокский
Первые упоминания о бывшей казачьей станице Монокской, в народе ее еще называли Байкалова деревня, относятся к 1768 году. В 1741 году Красноярская воеводская канцелярия учредила в Присаянье открытие двух новых отъезжих караулов. В результате были построены крепости - редуты на реке Уть, в устье речки Монок, а также в 16 верстах от Монукской крепости, на месте старого караула на реке Арбат, в 38 верстах от него на реке Таштып для защиты Кара – Сабинской дороги и всего западного участка южно-сибирской пограничной линии. Первоначально казачьи караульные посты представляли собой зимовья в виде бревенчатых изб, обнесенных заборами с множеством круглых отверстий для пищалей. В связи с тем, что казаки были поселены на юге Сибири по военным соображениям, они стали осваивать близлежащие территории, а позднее селиться в удобных для жизни местах. В результате их жизнедеятельности в форпостах, редутах стали возникать новые населенные пункты: Арбаты, Таштып, Монок, Покровка и ряд других. Так шло укрепление и распространение русской власти в Минусинской котловине, за счет возведения казачьих постов, а также ясачного населения региона. Таким образом, временем основания Монокской станицы или Монукского форпоста, можно считать две даты: 1759 год – появление первого казачьего форпоста на месте слияния реки Абакан и речки Монок, 1768 год- первое упоминание этой деревни в качестве населенного пункта Минусинского уезда Енисейской губернии. Его основали казаки Иван Байкалов, С. Терских, Е.Макаров, В. Ермолаев. По случаю празднования в 2010 году юбилея села был создан оргкомитет, который постановил считать датой возникновения села Большой Монок 1768 год. Большемонокский сельский Совет был образован в 1979 году. В разное время у его истоков стояли В.П.Казыгашев, Е.С.Володина, В.А.Тарабаркина, М.Н.Эрдле, Н.Ф.Пузакова. С 2005 года администрацию Большемонокского сельсовета возглавляет Анатолий Алексеевич Карамчаков. В 1937 году в Большом Моноке появилась своя библиотека, в 1945 г. – первый медпункт, в 1959 г. – почтовое отделение, в 1960 г. – клуб, в 1963 г. – детсад. В годы репрессий в конце 20 начале 30 годов в Большом Моноке были репрессированы 38 жителей. Живыми вернулись из мест ссылок только четверо: И.А.Терских, М.Ф.Байкалов, Е.Н.Байкалов, М.Н.Воротников. В 1941-1945 годах на полях сражений Великой Отечественной войны погибли 59 большемонокцев. В 1942 году все мужчины, женщины, имевшие детей старше трех лет, были взяты в трудармию, вернулись оттуда только пятеро.
В Большемонокском поселении насчитывается 12 казачьих родов, наиболее известны из них семьи Александровых, Ермолаевых, Байкаловых и других. В 1927 году в Большом Моноке образовались две сельхозартерии, «Рассвет» и «Веселый труд». В 1931 году они слились в колхоз «Горный Абакан». Первым его председателем был Григорий Спиридонович Байкалов. В колхозе было четыре бригады, одна занималась лесозаготовками, вторая перевозкой грузов, третья - молотьбой хлеба и четвертой была молочно-товарная ферма. В 1954 году «Горный Абакан» был соединен с колхозами близлежащих улусов: Усть-Сос, Малый Монок, Красный Ключ, и стал называться колхозом имени Кирова. В 1961 году был образован совхоз Бондаревский, Большой Монок стал его четвертым отделением. Сегодня оно бездействует. Монок от хакасского ноных – черника, а в переводе с тюрского означает места богатые смородиной, или охотничье приспособление, так что само название деревни трактуется трояко.
13 июня 2002 года на кладбище села был установлен Православный поклонный крест, а на нем высечены слова молитвы: «Да воскреснет Бог, и расточатся враги его».
Фортпост Монокский. Возвращение казачества
Летом 1991 года, учитель истории местной школы З.Л. Кайнова, урождённая Юданова, совершенно случайно увидела газету яицких, (уральских) казаков «Яицкая Воля». Материалы о казаках, опубликованные в этом издании, всколыхнули её родовую память. Они послужили своего рода необходимым катализатором в деле создания небольшого краеведческого музея в школе. Усилиями родовой казачки был дан старт этому благому делу.
Было решено пойти дальше. Собрались местные казаки, основателей Монока и решили организовать местную общественную казачью организацию, которая бы объединила потомков казаков этой станицы, проживающих во всем районе, и была создана орггруппа по возрождению казачьей сотни, разработан её Устав, Кодекс Чести и составлены некоторые другие юридические документы. Необходимую помощь местным казакам оказали казаки - Саянцы: сотник Сергей Жаркой и вахмистр Владимир Шилов. Активно помогал казакам и первый, избранный всеми казаками республики и юга Красноярского края, атаман межрегиональной казачьей структуры - Минусинского казачьего округа подъесаул Валерий Кречет. Основная же работа по объединению казачьих потомков в Большом Моноке легла на плечи актива.
Большую помощь в воскрешении исторической памяти и традиций енисейских казаков внесли наши земляки-участники Великой Отечественной войны: Г.И. Атаманюк, Я.С. Александров, И.А. Байкалов, И.М. Байкалов, Н.Е. Байкалов, С.М. Байкалов, И.И. Бузунов, Г.И. Беспалов, А.Д. Есипов, К. А. Кожуховский, Г.А. Кожуховский, М.С. Казанцев, А.И. Рассказчиков, И.И. Терских - выходцы из казачьих семей.
Воспоминаниями о прошлой жизни казаков Енисейской губернии с нами делились наши землячки: Н.Е. Байкалова, Н.И. Морозова и Н.Г. Юданова и др…
Орг. группа сотни обратилась в атаманский совет Минусинского казачьего округа (МКО), с просьбой принял бы вновь созданную казачью группу в свой состав, как это было исторически, со времени присоединения этих земель к России.
Вечером 7 декабря 1991 года, казаки Монока провели свой первый, учредительный круг Монокской сотни. Присутствовали приглашенные гости из Саяногорска. В качестве наблюдателя принял участие в Круге и А.М. Ербягин, на тот момент председатель Бейского райисполкома. Ряд потомков казаков восстановились в казачестве и приняли присягу ему на верность: Байкалов И.И., Байкалов Л.Н., Байкалов Ф.В., Байкалов С.И., Терских И.И., Макаров И.М., Юданов А.Л., Юданов Н.В.
Юданов Н.В., являясь старшиной в запасе, и был избран руководителем созданной общественной организации - атаманом местной казачьей сотни, и тут же он был приведён к присяге на верность казачеству.
Впервые, за долгие семь десятилетий, говорили потомки казаков из Монока о и секретной директиве В Ц И К «О рассказачивании» от 25 января 1919 года, подписанную Янкелем Свердловым, которая и послужила основанием для репрессий и геноцида казаков в годы советской власти.
Выступил на учредительном круге Монокской сотни и бывший председатель Бейского райисполкома А.М. Ербягин. Заверив всех присутствующих, что добрым начинаниям казаков будет оказана вся помощь и поддержка, а также выразил уверенность в том, что образование в районе казачьей организации станет стабилизирующим фактором. К слову сказать, некоторая часть хакасского населения, в том числе, ряд их региональных общественных организаций сепаратистского толка, таких, например, как небезызвестный «Тун», выступают ярыми противниками возрождения казачества на территории республики.
Байкалова Анастасия Егоровна – старейшая казачка России
Анастасия Егоровна Байкалова родилась 5 января 1898 года в Моноке Бейской волости Минусинского уезда Енисейской губернии. Старейшая казачка России (данные на июнь 2002 г. - прим. авт.) прожила долгую жизнь – 105 лет – и отошла к Господу 23 февраля 2003 года.
Из воспоминаний Анастасии Егоровны Байкаловой:
«… А что о семье рассказать? Семья наша была многодетная. Были у нас свои кони, была своя пашня... Почти у каждой семьи была своя заимка. На заимках, с весны и до самого снега там и жили. И работали от зари до зари. Когда прекращались работы в поле, то монокские, арбатские и таштыпские казаки собирались в артели и уезжали на зимнюю рыбалку, на реку Кантегирь. Возвращались они оттуда с добычей, привозили целые бочки свежей или соленой рыбы: ленок, таймень, хариус...
На «Евдокию» казаки соседней с нами станицы Арбатской, приезжали на конях через тайгу крестным ходом через Матросский перевал и привозили с собой иконы. Гостей тех казаки встречали «хлебом - солью». Их встречал на въезде в деревню Малой Горке наш атаман и многие-многие местные жители. Казаки в праздники надевали красивые папахи и мундиры, у многих из них на груди награды - кресты и медали. Казачки и ребята малые одевались в праздничные одежды, Существовало в селении негласное разделение на «верховских» и «низовских». В праздники гармошки и песни звучали повсюду: и в верхнем краю станицы и в нижнем. Не обходилось и без кулачных боев. Молодежь сходилась «стенка на стенку». Бились до первой крови. На престольные церковные праздники к местной церкви съезжалось на повозках множество нарядно одетых людей из соседней Покровки (ныне Малый Монок) и из окрестных улусов: Красного Ключа, Усть-Соса, Куинова, Карамарчей и Красного Ключа...
Жениться наши казаки старались только на тех, чьих родителей-дедушек-бабушек знали. Чаще женились по взаимному согласию, засылали сватов и оговаривали день свадьбы, а венчались в Монокской церкви. Иногда родители невесты были против жениха, тогда по взаимному сговору с будущей суженной, жених крал невесту и увозил её к себе домой, в родительский дом. У казаков это называлось - «взял убёгом».
Ещё запомнилось мне, как таштыпский атаман Ананий Шахматов не раз, бывало, заезжал к моему отцу: в запряжке тройка серых в яблоках коней, на облучке тарантаса кучер - казак при полной справе, звон колокольцов да шаркунцов атаманской тройки на всю округу. «Шаркунцы» - это такие маленькие колокольчики, крепящиеся к конской сбруе или дуге. Они издавали мелодичный, приятный для человеческого уха, звук. А набор на сбруе атаманской тройки так и горит-сверкает на солнце! Атаман и сам видный был мужчина! Наш дом стоял неподалёку от церкви. Отец мой был георгиевским кавалером за войну с японцами 1904-1905 годов. Думаю, ещё и поэтому ему сам окружной атаман особую честь и уважение выказывал.
О конях скажу одно: у казаков к ним особое отношение было. И в труде, и на службе, и в бою всегда вместе были. О животных заботились, их кормили, поили, выгуливали. С молодыми казаками постоянно проводились занятия, они тут на плацу занимались, он рядом с домом нашего последнего монокского казачьего атамана - Анания Байкалова находился. Вот где сейчас совхозный детсад стоит, стоял его дом, а рядом была полянка, казаки её вместо плаца использовали. Место там было подходящее, ровное, вот совсем рядом тут ребят к казачьей службе и готовили. Во многих казачьих семьях и монокские девчата с конями запросто управлялись. Могли бабы, например, при необходимости запрячь коня в телегу или сани, верхи тоже многие казачки ездили, а некоторые из них и шашкой владели неплохо.
Еще одно хотелось бы отметить: упаси Бог, увидеть во время пахоты или молотьбы кого - то пьяным или праздношатающимся на улице, позор такому человеку был на всю станицу... С ранней весны станица словно вымирала - все, кто мог трудиться в поле, выезжали на пашню, как только подходила земля-кормилица. Работать мне с самой молодости приходилось много, ведь я в тятиной семье из детей самой старшей была: и косила, и молотила, и скирдовала... Всё лето трудились от зари до зари, от темна до темна, не то, что теперь. Зато и за стол было приятно сесть: кто не ленился, у того и выпить, и закусить всегда чем было. Вот с одежкой было похуже, её покупали на базаре в волостном селе в Бее, или в Минусинске, там тогда уездный центр был.
Молока, мяса, масла всегда было вдоволь. В урожайный год приходилось нанимать работников со стороны, но с ними рассчитывались, по справедливости, по договорённости: до четверти урожая за их труд отдавали, за сделанную работу кормили и поили бесплатно, столовались работники вместе с хозяевами. А как же иначе: раз обмани человека, а на другой раз и не пойдёт в наем никто. Старших по возрасту почитали. Попробуй-ка пройди мимо, да не поздоровайся со стариками, не поклонись кому из них – если станет известно родителям, тогда берегись, - наказание обеспечено. Об отношениях со старшими в семье и говорить не буду - родителей уважали и боялись. Авторитет у них непререкаемый был. Работали на себя, всё старались выполнять добросовестно, у многих эта привычка на всю жизнь осталась. Ребятишек в семьях к труду с детства приучали.
Всё лето на заимках жили, она у каждого хозяина была, очень удобно было: вышел и вот она, работа рядом - никуда ехать не надо. Посчитай, сколько времени экономилось... Так и жили до самого переворота, мне уж тогда восемнадцатый год пошел, многое в памяти сохранилось. ...Когда случился переворот, власть сменилась, большевики стали править. Потом Колчак пришёл и прежнюю власть вернул. В переворот стали молодых ребят-казаков на службу в полки забирать... Потом советская власть настала, тоже на службу забирала казаков. Там и получилось, что брат на брата пошёл, а сын на отца. Вот прямо, как в писании было написано. В те годы весь цвет казачества положили. Когда власть сменилась, то многие наши казаки от преследования ушли в тайгу, ну а те, кто решил переждать смуту дома, тех новая власть притеснять стала. Советская власть не простила казакам их верной службы престолу - вскоре начались аресты и расстрелы. Летом, в 1920 году, прибыл в Монок красный карательный отряд Лыткина. Тогда арестовали и расстреляли в таежном урочище под названием Макаров Лог несколько наших казаков: Иннокентия Воротникова, Николая, Митрия и Якова Байкаловых… В тот же день красными был застрелен и настоятель нашей церкви отец Степан. Батюшка преградил путь вооружённым красным партизанам в церковь, он не пропускал вооруженных людей их внутрь храма. За это его застрелил из нагана у входа в церковь начальник карательного отряда Лыткин. Зверь, а не человек был…
Мужа моего Василия Фёдоровича Байкалова также дважды арестовывали: в 1933 и в 1937 годах. Как в последний раз забрали в тридцать седьмом и посадили в лагерь, так оттуда он не вернулся. После войны его брат родной из заключения пришел, он и рассказал, как мой Васили погиб: летом 1942 года на Новую Землю перевозили заключённых на барже, так баржу потопила немецкая подводная лодка. Там все, кто был на том пароходе и барже, утонули в море, а спаслись всего только несколько человек, и среди них младший брат мужа - Михаил Фёдорович. Да таких судеб среди монокских жителей тогда много было. Считай, половину монокских мужиков посадили в тридцатые годы по 58-ой статье, как «врагов народа»: Александровых, Байкаловых, Воротниковых, Терских, Сипкиных, Юдановых и других...
Когда наши мужья в Минусинской тюрьме сидели, то доводилось мне несколько раз с бабами ходить пешком из Монока в Минусинск, чтобы передать нашим арестованным мужьям передачу: поесть чего-нибудь да смену чистого белья, но не часто такое удавалось.
(Услышав эти слова от А.Е., я живо представил себе, как группка усталых женщин бредёт по бескрайней Койбальской степи за 170 вёрст из Монока в Минусинск для того только, чтобы передать передачу своим содержащимся в неволе родным людям. Заодно это позволяло в очередной раз убедиться: если нквд приняло передачу, значит муж или сын ещё здесь, в тюрьме, а значит - живой).
А в июне 1941 года немец на нас напал. Война началась и сразу многих мужиков и молодых парней стали забирать в армию. Всю войну в колхозе одни бабы да ребятишки работали. А колхозный бригадир или председатель норовили послать нас, жён врагов народа туда, где было тяжелее и труднее всего: на сплав леса, на вспашку зяби, на вымачивание конопли,из которой делали «пеньку»- веревку, так необходимую в сельском хозяйстве, или на скирдование -заготовку кормов или снопы вязать... Осеннюю ледяную воду из протоки под названием «Коноплянка» до сих пор помню. Холодная вода у многих наших баб-колхозниц много здоровья отняла, когда приходилось конопляное сырье в студеной воде вымачивать. Работали в колхозе весь световой день, без праздников и выходных. Не приведи Господь, что тогда пришлось пережить: голод, холод, маленькие ребятишки без присмотра. В войну народ полной мерой лиха хлебнул. Обо всём теперь и не расскажешь, как эту долгую войну вынесли на своих бабьих плечах. Другой раз казалось: всё, нет больше сил. Одно помогало: знали - надо. И строгость законов военной поры была хорошим «подспорьем». Потому-то Гитлера и победили! Тут всегда казаки жили. Они друг за друга, за Россию горой стояли. Она за это их и ценила».
К этим словам старейшей монокской казачки А.Е. Байкаловой, как говорится, добавить нечего.