Этнография

Бейский район является местом компактного проживания таких этнических групп хакасов как бельтыры (пилтiр), койбалы (хойбал) и качинцы (хаас).

Койбалы потомки самодийскоязычных и кетоязычных племен Саяно-Алтая, в XVII в. наряду с другими этническими группами были кыштымами тубинцев. Тубинцы жили на правобережье Енисея, в низовьях его правого притока Упсы (Тубы). Исконными местами обитания койбалов были территории соседствующие с тубинцами. Во второй половине XVIII в. местами их обитания фиксируются земли как правобережной, так и левобережной части Енисея.

В 1745 г. койбалы кочевали по обеим сторонам реки Тубы. Они являлись подданными Российской империи, и платили ясак в г. Красноярск. Места их кочевий - благодатные земли, как для развития земледелия, так и скотоводства. Много леса, необходимого для строительства. В системе традиционного хозяйства койбалов присутствует хлебопашество, они сеяли яровой хлеб, но не достаточно, поскольку звериный промысел, которым они платили ясак, заставлял их больше охотиться. Численность кочующих по Тубе составляло около 90 человек. Другая группа койбалов обитала по рекам Оя, Шушь численностью около 150 человек. В деревне Шушь было 4 двора русских крестьян, в деревне Пчелиновой 10 дворов.

Территорией обитания койбалов являлся также район Саянской крепости, богатый сосновыми и березовыми лесами. Сама Саянская крепость стояла вниз по течению Енисея, на правой стороне. Она была весьма большой, деревянной и по форме четырехугольной. При крепости несли службу служивые казаки из Красноярска, 60 человек. Вокруг крепости обитали койбалы, общей численностью около 100 человек.

Миграционные процессы среди этнических групп Хакасско-Минусинского края (ХМК) связаны с уходом в Джунгарию в 1703 г. тубинцев и кыргызов - экономических и политических лидеров этнических групп Хакасско-Минусинского края. Освободившиеся земли стали активно осваиваться русским населением. Койбалы проживавшие по берегам рек Туба, Сыда, Шушь были вытеснены из своих исконных кочевий.

Г.И. Спасский – чиновник, издатель журнала «Сибирский вестник» составил словарь койбальского языка и отметил не только особенность их языка, но и особенности их физического облика, сравнив койбалов с «жителями отдаленной Сибири», т.е. с самоедами и остяками. Известно, что койбалы были носителями самодийского языка и только к концу XVIII в. в связи с ассимиляцией тюркоязычными этническими группами (качинцами, сагайцами, бельтирами) восприняли тюркский язык. Но койбалы подверглись активной ассимиляции и русским населением, поскольку койбальские улусы находились в местах активного освоения этих земель русским населением.

Во второй половине XVIII в., в 1772 г., фиксирует уже совершенно другой район обитания койбалов - левобережная часть ХМК, степи правого берега река Абакана, по речкам Бея, Табат и Утты. На новых землях хозяйство койбалов пришло в полный упадок. Отмечается их бедственное материальное положение, хотя в прежние времена у них было достаточно скота и среди койбалов было много богатых людей. Причину упадка хозяйства исследователи этого времени усматривают в распространении оспы, от которой умерло много народу, и некому было ухаживать за скотом, поэтому произошло сильное сокращение поголовья животных. Традиционное хозяйство койбалов опиралось на скотоводство, земледелие и охота. Лошади койбалов были низкорослыми, но в то же время достаточно выносливыми. Это были хорошие рысаки и скакуны. Элементом традиционного хозяйства было также земледелие, но распахивались маленькие участки земли. Природные особенности сухой и ковыльной Койбальской степи не способствовали развитию земледелия. Поэтому «главный пахарь имеет не более полудесятины пашни». Сенокошение тоже не получило достаточного развития, ибо малоснежные зимы позволяли животным круглый год добывать себе подножный корм. А сено заготовляли только для определенной категории животных.

Выплата ясака приводила в определенный дисбаланс традиционное хозяйство. Охотничьи угодья койбалов находились по рекам Кебеш, Ое, Амылу, Кондату, Шедату., т.е. на местах их прежнего обитания еще в первой половине XVIII в. Прежде чем дойти до своих охотничьих угодий, койбалы проходили огромные расстояния. Сезонная охота длилась по несколько месяцев и требовала больших временных и физических затрат. Охота занимала значительное место в структуре хозяйства. Первые промыслы начинались в конце августа, а в декабре и январе охотились на ценных пушных зверей шкурками, которых платили ясак (соболь, бобер, выдра, рысь и другие). Хотя чаще всего ценную пушнину скупали Кузнецкие откупщики, а ясак платили шкурами лосей, которых добывали в марте.

Сосредоточенность хозяйства на охотничьем промысле вела к разрушению хозяйственной специфики койбалов. Охота не приносила желаемого результата, соболь был плохого качества, и поэтому для полноценной выплаты ясака отдавалось пушнины намного больше.

В 1770-е гг. койбалов посетили члены академической экспедиции. Маршрут П.С. Палласа пролегал через кочевья койбалов по р. Калы. В первую очередь он обратил внимание на языковую особенность и необычный физический облик койбалов. По его мнению, они внешне больше походили на тунгусов, чем на качинцев и сагайцев. Общее количество их вместе с моторами, составило около 1740 человек. К этому времени они были почти все крещены. Паллас в отличие от другого исследователя Е. Пестерева[1] не отмечает бедность койбалов как их отличительную черту. Он, описывая некоторые элементы материальной и духовной культуры койбалов, пишет о довольно высоком уровне земледелия. Койбалы сеяли столько хлеба, что этих объёмов хватало для удовлетворения не только своих потребностей, но и продавали излишки соседним качинцам. Они не были богаты скотом, но жили не бедно и некоторые содержали до 100 лошадей.

Паллас и Пестерев дают разные характеристики материальному положению койбалов проживавших на левом берегу Енисея, хотя посещали их почти в одно и то же время. Сомневаться в недостоверности информации исследователей не приходится. Но возникает предположение, что они описывали разно территориальных койбалов. Пестерев описывает койбалов левобережья Енисея, о чем он и пишет в своем отчете. А Паллас посещал койбалов, проживавших на обоих берегах Енисея. Высокий уровень земледелия (техника обработки земли и орудия труда) могли быть заимствованы койбалами у русского населения, проживавших на правобережье. На правобережье койбалы жили оседло рядом с русскими деревнями (Каптырево, Шунеры, Шушь и др ) (там же). В их жилище, одежде присутствуют многие элементы русской культуры. Тем более левобережные и правобережные части Хакасско-Минусинской котловины по природно-климатическим показателям имеют принципиальные различия. Правобережная часть Енисея это благодатные территории для земледелия с достаточно увлажненной почвой и хорошо развитым гумусным слоем.

Между тем И.Г. Георги принимавший участие в академической экспедиции под руководством П. С. Палласа также отмечал, что койбалы владеют многочисленными стадами, основными животными были лошади, рогатый скот и овцы. Многие койбалы имеют зимние, деревянные жилища и в окружающих их юртах держат кур. Но Георги конкретно не локализировал места их обитания (правобережье или левобережье Енисея).

По данным Риттера, немецкого географа, в XIX в. койбалы живут оседло, занимаются земледелием и скотоводством. У многих койбалов есть прекрасные дома; самая большая Койбальская деревня ничем не отличается от порядочных русских деревень. Риттер, описывая койбалов, опирался на материалы Георги.